День не задался с самого начала. Как только запыхавшийся стражник доложил, что в замок пожаловала леди Найтон в сапогах разного цвета, шериф понял, что над Ноттингемом сгущаются тучи. Из постели он вылетел быстрее, чем болт из арбалета, и, наплевав на приличия, в одном халате ринулся в кабинет. Леди Мэриан уже была там — расхаживала по комнате, нервно раздирая на нитки вышитый платок. Волосы у шерифа тут же встали дыбом. По всему телу. Даже давно выпавшие — на лысине.
Надо сказать, милорд Вейзи отнюдь не был трусом, да и пост свой занимал не за красивые глаза. Когда вам за пятьдесят, вы управляете большим графством и вынуждены постоянно ввязываться в интриги — это о чем-то да говорит. А ведь еще приходится общаться то с его малахольным высочеством Джоном, то с его стукнутым на всю голову величеством Ричардом, не говоря уже о королеве-матери — да хранит их всех Господь подальше от Ноттингема. Тут волей-неволей начнешь философски относиться к жизни и научишься находить выход из любых, даже самых затруднительных ситуаций. Хотя, конечно, лучше в них просто не попадать... Нет, шериф отнюдь не был трусом, но леди Мэриан, стоило ему войти, произнесла сакраментальную фразу, способную повергнуть в ужас и более сдержанного человека.
— Робину скучно, — обреченно проговорила она, взирая на шерифа как на последнюю надежду. Он с трудом подавил недостойное желание спрятаться под стол и притвориться подставкой для ног.
Милорд Вейзи заслуженно считал, что весьма преуспел: высокая доходная должность, богатое графство, отлаженная налоговая система, уважающие его крестьяне и лендлорды. Да, жизнь определенно была хороша. Но, как и во всякой бочке меда, в ней имелась ложка дегтя. В данном случае искомой ложкой, и немалой, оказался Робин Локсли, граф Хантингтон, любимчик Ричарда Плантагенета и королевы Элеоноры, а по совместительству — законный владелец большей части земель в Ноттингемшире. Нет, конечно, граф был вполне приличным человеком — ровно до тех пор, пока не начинал скучать. Но уж когда начинал...
Еще только получив назначение на должность, Вейзи предусмотрительно навел справки обо всех, с кем ему придется иметь дело. Затем принял меры и молился, чтобы участь сия его миновала. Но то ли плохо молился, то ли Господь решил устроить ему чистилище прямо на бренной земле. Иногда, в приступе меланхолии, его посещала мысль, что в родные пенаты Хантингтона сплавили по настоятельной просьбе самого Саладдина. Не иначе султан боялся, что в противном случае Акру и Священный город проще будет отстроить заново. Так что Локсли отправился домой. И теперь уже у шерифа болела голова о том, как бы ему не пришлось поднимать из руин Ноттингем, а то и сопредельные графства.
Поначалу, только вернувшись, Робин вел себя мирно. Кажется, целую счастливую для всех неделю. А потом, одним чудесным солнечным весенним утром, впервые прозвучали слова, которым отныне суждено было стать кошмаром пострашнее пожарного набата. «Робину скучно». Что бывает, когда Хантингтону скучно, шериф выяснил еще давно, у заезжих крестоносцев. В их изложении это сулило потоп, пожар, чуму, холеру и семь казней египетских. Рыцари пили вино, крестились и в красках живописали дипломатические скандалы, едва не смешанные с песком поселения («так получилось»), похищение наложниц из султанского гарема («свободу узницам!»), кражу личных печатей у визиря («на спор»), и так далее, и тому подобное. После этих рассказов милорда несколько дней мучила бессонница, а ужасающие видения полыхающих замков и деревень преследовали еще месяц. В конце концов, он решил, что ему необходим помощник, который должен стать неплохим подспорьем, если Локсли, обладающий законным правом убить или повесить практически любого, соизволит заскучать.
Разумеется, пришлось поизображать тирана и деспота, устроить грандиозное представление с казнью и даже довести до приступа подагры лорда Найтона. Зато скрывшийся в лесах граф на скуку некоторое время не жаловался. Примирение с другом стоило шерифу полусотни бутылок лучшего бургундского и двух обученных соколов, которых у него не смог выманить даже принц Джон, но мир и покой в графстве были ценнее любой ловчей птицы. А вот теперь леди Мэриан, не хуже Вейзи знакомая с «милыми причудами» бывшего жениха, в очередной раз произнесла как смертный приговор: «Робину скучно».
Но все-таки шериф — это вам не йомен какой-нибудь, и не юный оруженосец, а человек солидный, опытный и мудрый. Поэтому в ступор он не впал, несмотря на сильное желание это сделать, а незамедлительно огласил замок воплем:
— Гисбо-о-орн!
Помощник ждать себя не заставил. Интуиция у него была развита неплохо, да и отсутствием логики он не страдал, рассудив, что по пустякам начальство так орать не будет. Не прошло и нескольких минут, как в кабинете собрался военный совет, состоявший из одного шерифа, одного рыцаря, одной леди и одного жулика. Последний являлся по совместительству слугой сэра Гая и обладал неоценимой способностью порождать безумные идеи, неоднократно спасавшие положение. Поскольку дело было серьезное, на столе незамедлительно возникли пирожки (привезены леди Найтон), ветчина (прихвачена с кухни Гисборном, которому не дали позавтракать), фрукты (притащены неизвестно откуда Аланом) и вино (выделено милордом из личных запасов).

— Что будем делать? — Вейзи обвел присутствующих напряженным взглядом, в котором уже начинала проскальзывать паника.
— Заговор? — предложил Гай.
— Уже был, на той неделе, — покачал головой Алан. — А если опять казнь?
— Третья за месяц, — вклинилась Мэриан. — Ему уже надоело.
— Повышение налогов?
— Было. И гениальные изобретения алхимиков тоже были. Не пойдет.
— Может, его все-таки того... — Гисборн демонстративно покрутил в руках любимый кривой кинжал.
— Гай, ты мне обещал, никаких «того»! — возмутилась леди Найтон.
— Нельзя, — покачал головой шериф. — Элеонора обидится, Ричард тоже, да еще и политические проблемы могут быть...
— Ну я же не до смерти. Так, полежит недельку-другую, а может, и больше. Если Матильду уговорим соврать, что рана очень опасная, — стушевался рыцарь, применяя кинжал по прямому назначению, то есть кромсая ветчину. — Хотя мы и так ей должны за помощь с этим «процессом над ведьмой».
— Тоже нельзя. Тогда может обидеться уже он, а это похуже обиженных Ричарда и королевы-матери, — Вейзи вздохнул. — Другие предложения будут? Может, нечистые на руку купцы?
— Так еще третьего дня были, милорд, — снова встрял Алан.
— Как — были? — от неожиданности шериф едва не выронил кубок. — Я не распоряжался!
— Да они сами, — на этот раз вздохнул Гисборн. — Помните ту компанию торговцев зерном из Баттерси, которых мы второй год прижать не можем? Точнее, не могли...
На несколько минут повисла тишина. Все четверо мрачно пили вино и предавались невеселым размышлениям.
— Милорд, а принц Джон, — леди Мэриан скорчила презрительную гримасу, — не к ночи будь помянут, часом, в гости не собирается?
— Ему прошлого раза хватило, — последовал еще один тяжелый вздох. Визит его высочества был меньше всего нужен для нормальной жизни графства. И, надо признать, тут Робин оказался на высоте, напрочь отбив у того желание соваться в Ноттингем, чему шериф искренне радовался. Но в нынешних обстоятельствах даже явление принца могло прийтись кстати.
— Может, ты все-таки за него замуж выйдешь? Подготовка к свадьбе, романтика всякая, свидания при луне, злобный соперник, стремящийся помешать семейному счастью? — уныло предложил Гай. Мэриан укоризненно воззрилась на него и поспешно перекрестилась.
— Давай лучше я за тебя замуж выйду, — ехидно парировала она. — Опять же, спасение леди от злобного негодяя.
Теперь уже побледнел и перекрестился Гай.
— Так, мне все нужны живыми, в здравом уме и твердой памяти. Посему никаких свадеб, — поспешил вмешаться Вейзи.
— Кажется, ситуация аховая, — Алан перестал грызть ноготь и принялся расстегивать куртку, чтобы сделать из нее импровизированную подушку в кресло. Раз уж совет грозил затянуться надолго, надо хотя бы устроиться поудобнее. На пол упал конверт, при виде которого он хлопнул себя по лбу. — Черт, Гай, вылетело из головы, тебе тут передать просили.
Письмо для помощника шерифа Алан получил еще утром, но в свете нависшей катастрофы отдать попросту забыл. Гай сломал печать, пробежал послание глазами, потом еще раз, уже внимательнее. Лицо его просветлело, а на губах даже наметилось подобие улыбки.
— Хорошие новости? — не утерпев, полюбопытствовала леди Мэриан.
— Отличные, — ухмыльнулся рыцарь. — Ко мне сестра в гости собирается.
— Я, конечно, уважаю твои родственные чувства, но ты уверен, что сейчас подходящее время... — Вейзи помолчал несколько секунд и добавил, — учитывая обстановку?
— Я бы сказал, время идеальное, — Гай попытался согнать с лица улыбку, но у него не получилось. — У нее семейные сложности, опять с мужем на ножах. Сколько раз говорил, отрави этого придурка, раз надоел, и вся недолга, так нет же! Страшно ей, видите ли, и вообще не женское это дело.
— А что сам-то не решишь вопрос? — недоуменно спросил шериф, не понимая причин внезапной перемены настроения помощника, равно как и его бездействия.
— Еще чего, — у Гая дернулось веко. — Эта стерва меня в могилу сведет, если ей заняться будет нечем. Да я за здоровье лорда Торнтона каждый месяц свечки в церкви ставлю, и молебен на долгую жизнь заказываю.
— Стерва, говоришь? — уточнила Мэриан, сообразив, к чему клонит Гисборн.
— Редкостная, — подтвердил Гай. — Наша ключница по сравнению с Изабо — ангел во плоти. Я бы ее приезду обрадовался еще меньше, чем его высочеству, но сейчас...
— А не боишься заполучить Гуда в зятья? — хохотнул Алан.
— Я на это надеюсь, — Гисборн улыбнулся так, словно был котом, только что передушившим всех канареек шерифа. — Тогда ему точно станет не до нас.
— Ближе к делу. Когда нам ждать твою сестрицу? И по какой дороге? — с явным облегчением в голосе поинтересовался Вейзи.
— Мимо Шервуда не проедет, уж я позабочусь, — пообещал любящий брат и, бесцеремонно отодвинув шерифа, подтянул к себе перо и пергамент.

Две недели спустя...
Гай, вымотанный почти до невменяемости, открыл дверь своей спальни в Локсли. Хотелось только одного — рухнуть на кровать и заснуть. Но стоило ему переступить порог, как из дальнего угла раздалось:
— Это... как рука?
— Гуд? — Гисборн замер на месте, не зная, хвататься ему за кинжал или за сердце. За сердце было сподручнее, можно и левой рукой, пока раненая правая на перевязи. — Какого черта ты здесь делаешь?
— Прячусь, — дернул плечом Робин, отталкиваясь от стены и делая шаг навстречу. — Изабелла уехала?
— Утром еще. Вейзи ей целый отряд в сопровождение выделил, чтобы не заблудилась.
— Да уж... — разбойник вздрогнул, помялся и пробормотал: — Я вообще того... прощения попросить хотел.
Он кивнул на перевязанную руку рыцаря, взгляд был виноватый.
— Случайно вышло. Не в тебя целился.
— Вот почему ты впервые в жизни промазал именно сейчас? — страдальчески закатил глаза Гай. — А ведь счастье было так близко.
— Кто ж знал, что твоя драгоценная сестрица такая змея подколодная.
— Я знал, — скривился Гай, садясь на кровать и стаскивая сапоги. — Всё, извинения приняты, вали отсюда, подыхаю как спать хочу.
— Что, даже в морду не дашь? — недоверчиво осведомился Робин, отступая к окну. — И ножами кидаться не будешь?
— Сказал же, спать хочу! — рявкнул Гисборн.
Лицо у него при этом было такое, что Робин решил не испытывать судьбу и практически вылетел в окно. Вслед ему отправился сапог. Судя по глухому стуку и непотребным выражениям, снаряд попал в цель. Гай удовлетворенно улыбнулся, с чувством выполненного долга показал окну средний палец, растянулся на постели и через несколько секунд спал, как младенец.

Вот уже два месяца в графстве царили тишина и спокойствие. Солнце светило, птицы пели, коровы мычали, крестьяне работали на полях, казна была полна. Подагра лорда Найтона прошла окончательно, они с шерифом опять почти ежевечерне играли в шахматы и ездили на соколиную охоту. Леди Мэриан трижды в неделю неизменно являлась с исписанным твердым почерком пергаментом, где был то план по снижению налогов, то чертеж пристройки к замку, в которой предполагалось устроить школу для крестьянских детей. Пергаменты благополучно отправлялись в камин, а леди, привычно обвинив шерифа в тирании, удалялась сочинять очередной опус. Впрочем, обвинения не мешали ей ни принимать приглашение отужинать, ни обсуждать достоинства его любимой гончей, которая недавно ощенилась. В общем, жизнь была размеренна, безоблачна и прекрасна.
Вейзи не спеша разбирал бумаги и смаковал превосходное испанское вино, два бочонка которого прислал недавно принц Джон. Не иначе, проникся всей тяжестью его положения.
— Милорд, к вам йомен просится, — дверь приоткрылась, и в кабинет просунул голову стражник. — Говорит, безсла... безпо... без-от-ла-га-тельно.
— Пусть войдет, — кивнул Вейзи. Настроение у него было на редкость благодушное, и он готов был осчастливить весь мир, включая неведомого просителя.
Закутанная в потрепанный плащ фигура осторожно проскользнула в комнату и замерла у стены. Когда человек откинул капюшон, Вейзи с некоторым удивлением опознал в посетителе оруженосца Хантингтона. Как там его... Мэтт... Марк... А, Мач.
— Милорд, тут такое дело... — промямлил парень, потом глубоко вдохнул, словно собирался нырнуть в омут, и выпалил. — Арестуйте меня! — и добавил умоляюще, почти со слезами на глазах. — Пожалуйста.
— О, конечно, сейчас, — милостиво улыбнулся Вейзи, но тут до него дошел смысл просьбы, и он вытаращился на разбойника, как баран на новые ворота. — Вы там у себя в лесу что, совсем с дуба рухнули? Белены объелись? Или грибов каких?
— Нет, просто... — Мач еще раз тяжело вздохнул и признался: — Робину скучно.
Свет померк у Вейзи перед глазами. Он выронил кубок, вино зловещей красной лужей растеклось по отчету о налогах из дальних деревень, и почти тут же в церкви Святого Петра ударил, призывая к обедне, колокол. Этот обычно радостный звон сейчас показался шерифу заупокойным. Ему тут же захотелось малодушно забиться в шкаф и запереться изнутри. А еще лучше — уйти в монастырь, желательно подальше от Ноттингемшира, где-нибудь в Корнуолле.
В это время Алан Э’Дейл кувыркался на сеновале с дочкой мельника и прикидывал, как бы соблазнить ее мачеху. Леди Мэриан седлала лошадь, собираясь в замок, куда накануне уехал отец. Никто из них не подозревал, что готовит им грядущий день.
А в Локсли, от вонзившейся в изголовье кровати стрелы, в холодном поту проснулся сэр Гай Гисборн...